Выжить и не сломаться

Монологи колымских водителей

Федеральная трасса «Колыма» — это две тысячи километров по территории Крайнего Севера, самая холодная и одна из самых опасных трасс в мире. Зимой температура опускается за минус 60, летом доходит до плюс 40. Дорога проходит через реки, долины, перевалы и узкие прижимы, вокруг заброшенные посёлки и почти отсутствующая инфраструктура — порой до ближайшей заправки нужно добираться триста километров по узкой гравийной дороге, опасно петляющей между сопок.

Корреспондент DV Филиппо Валоти-Алебарди поговорил с опытными колымскими водителями и выяснил, как выжить при температуре в минус 60, почему нет ничего опаснее колымской пыли и как правильно подкармливать медведей.

Константин Мосолов, 49 лет, водитель микроавтобуса из Магадана

Водительский стаж у меня с 85-го года, а пассажиров по колымской трассе я вожу вот уже 19 лет. До этого, в девяностые годы, у нас с женой был небольшой магазин и часто приходилось ездить в Магадан на своём грузовике. Тогда здесь было страшное время, на трассе ветер гулял, сновали бандиты, они и водку возили, и стреляли из ружей на дороге — настоящее Чикаго было. До начала двухтысячных было ощущение, что милиции попросту не существует и на трассе каждый был сам за себя.

Это не материковая дорога, и совершенно правильно её считают одной из опаснейших в России. Но что касается водителей, настоящих профессионалов, которые ездят по трассе, перемещают грузы, людей или выполняют другие важные задания в сжатые сроки, то у них вызовет улыбку, если кто-то скажет, что вот был такой холод, а машина сломалось и чтобы выжить пришлось сжигать колёса.

Я, например, знаю, что когда выезжаю из Магадана и двигаюсь в Усть-Неру, а за окном декабрь или январь, то где-то в час ночи на Артыкской долине меня буду ждать морозы за минус 60 и я прекрасно представляю, что будет происходить с моим автомобилем. Есть такая граница, она чувствуется по металлическим и резиновым частям машины. Всё, что до минус 52 у нас называется «машина дышит», а дальше она уже встаёт колом, теряется 80% всех гидравлических параметров, тормоза, гидроусилитель руля, амортизаторы — всё замерзает, машина не амортизирует и тебя трясёт как колотушка, резина вся стылая и стоять нельзя потому, что она тут же становится квадратной.

Едешь со скоростью 50-60 километров в час, потому что тормозов у тебя фактически нет. Мы льём туда 90%-ый спирт, порой всю жидкость тормозную им заменяем, но даже это не спасает, манжеты всех тормозных цилиндриков состоят из резины, при температуре минус 52 и ниже гидравлика срабатывает с десятисекундным опозданием.

К СЛОВУ СКАЗАТЬ, ЕСЛИ У ТЕБЯ ЗАГЛОХ ДВИГАТЕЛЬ И НА УЛИЦЕ МОРОЗ В МИНУС 52,
ТО У ТЕБЯ ОКОЛО 15 МИНУТ, ЧТОБЫ ПОЧИНИТЬ ПОЛОМКУ

Подготовка машин к зиме у нас очень серьёзная. Ещё осенью начинаем переходить с одних смазок на другие, резину переводим на силикон, в гидравлические вещи льём жидкость, которую полярные лётчики добавляют в топливо самолётов. Машины утепляем, клеим вторые стёкла. С собой обязательно берём тёплую одежду, а ещё примус, газовую плитку, паяльную лампу, запас газовых баллонов и даже какой-нибудь солярогаз. Мало ли что может произойти в дороге — одна плитка откажет, баллоны замёрзнут, или встретишь кого-нибудь, кто окажется в беде.

В начале 2000-х, когда только китайцы приехали сюда торговать, меня наняли, чтобы я повозил их по Тенькинской трассе [ответвление от федеральной трассы «Колыма»]. Был декабрь, мороз за 50. Я им говорю: «Ребят, шибко холодно». Но мы всё равно поехали, а машину мою загрузили тюками как орду бухарскую. И вот среди ночи в одном совсем глухом месте смотрю — стоит КАМАЗ, углём гружёный. Мотор явно не работает, стёкла заиндевевшие, то есть ещё недавно там было тепло, но сейчас всё — холод.

Я останавливаюсь, выхожу, открываю дверь грузовика, а там дядька чумазый лежит. Накрылся ватным одеялом и уснул, чего категорически делать нельзя. Рядом плитка газовая, но баллончик кончился, потух. Я его за ноги выволок, вытащил. Руками, ногами лупил, чтобы хоть как-то в чувства привести, но ничего. Выкинул из машины пару тюков, затащил его туда, растёр водкой, по щекам отхлестал, смотрю — очнулся. Потом оставил его отогреваться чаем, а сам примус бензиновый в кабину ему поставил, нагрел её хорошенько и запас бензина ещё оставил. Китаец, которого я вёз, долго молчал, он с трудом говорил по-русски. Потом говорит мне: «Костя, ты отдал ему эту плитку. А если с нами что-то случится?». Я ему говорю: «У меня ещё есть». «А если у нас бензин кончится?». Я ему отвечаю: «У меня ещё есть».

Не проедь мимо — у нас самое важное правило. Вот вроде бы даже лето и тепло на улице, но если машина стоит на обочине со включёнными аварийками, то ты просто обязан притормозить и, что называется, «пройтись пешком мимо машины». Если человеку что-то нужно — отдаёшь без оглядки. Неважно, знакомый или незнакомый это человек — никогда не жалей. Всё, что отдал, к тебе вернётся. Я в своё время отдавал и лопату, и монтажку, и камеру, и запчасть какую-нибудь, но и мне бывало отдавали. И в аварию я попадал, на трассе неделю жил, а ребята проезжали и кормили, и всё, что нужно было, отдавали. Это у нас непреложный закон.

В советское время водителю было проще, тут была развитая инфраструктура, он мог поставить машину и пойти в гостиницу, но сейчас трасса полумёртвая, и водителям приходится отдыхать в своей же машине. Чтобы ему где-то остановиться и чтобы машина не замёрзла зимой, ему нужно останавливаться на возвышенностях, в основном на перевалах или в специальных карманах. Есть такая чистая физика: холодные массы воздуха стекают в низины, поэтому в долине может быть мороз за минус 50, а начинаешь в перевал идти — и теплеет, и чем выше, тем теплее. Вот если в долине будет за 50, то на Колымо-Индигирском перевале, на так называемой «подошве», будет где-то минус 35, и для машины это уже огромное облегчение.

Места для ночёвки у всех на слуху: подошва, Кулинский перевал, Гаврюшка, Ольчанский перевал или Аркагалинский, Душный. Все мужики знают их местоположение и выезжают, держа в голове, сколько они проведут времени в дороге, и где они будут ночевать. Цивилизованного способа отдыхать нет, ставить машину в гараж, спать в гостиницах — такого не осталось, это всё ушло с советским союзом.

Здесь такая статистика не ведётся, но по кюветам веночков очень много весит. По разным поводам, вплоть до замерзания. Но главное — это пыль. Я не помню ни одного года и ни одного лета, чтобы люди не погибли, столкнувшись в лобовую из-за этой пыли. Она действительно очень странная, висит взвесью прямо в воздухе и куда хуже самого плотного тумана. Туман ты ещё можешь пробить фарами, а тут как стена коричневая. Одно время я даже возил с собой специальный пароходный гудок с кислородным баллоном. От него чуть окна не вылетали, но хотя бы можно было дать сигнал, чтобы гружёная машина тебя пропустила. Сейчас, слава богу, у всех рации появились, можно подъехать к такому облаку пыли и сказать: «Братишка, пропусти, людей везу».

В 2009 году, в конце января, наш товарищ, Андрей его звали, немножко промахнулся на перевале Лачкалах. Когда его машина шла на подъём, во время заноса отбило колесо от скалы и его бросило вниз, в распадок. Он упал туда вниз свечой, кабиной задавило ноги, голени. Буквально через десять минут уже подъехали его друзья, с которыми он только что стоял пил чай на пятаке. Они увидели его внизу и давай сразу руками, зубилами, молотками, кувалдами, всем, чем было, рвать кабину, пытаясь его освободить. Не смогли. Было холодно, минус 50. Ребята делали, что могли, одеялами его укутывали, чаем тёплым поили, но спустя 11 часов он погиб от гипотермии.

Приехавший МЧС из Сусумана не смог его вытащить, у них не нашлось нужных гидравлических инструментов или даже реактивной пушки, чтобы отогревать кабину. А врач, приехавшая вместе с ними, женщина 60 лет, отказалась спускаться в распадок, увидев насколько там крутой спуск. А там и правда было сложно добираться: когда мы тело его доставали, нам даже пришлось канаты вязать и по ним спускаться. Вот такая халатность привела к тому, что человеку пришлось сознательно принять свою смерть. А на том месте сейчас стоит памятник, и каждый раз, когда мы там проезжаем, останавливаемся, разговариваем. Считаем теперь, что у нас есть свой ангел-хранитель на Теньке (Тенькинская трасса) и зовут его Андрей.

Владимир Рак, 57 лет, дальнобойщик из Магадана

Я приехал работать в Магадан сварщиком ещё в 1980-х, работал на крупной автобазе, а когда вcё стало загибаться, купил себе грузовик УРАЛ и вот с 1991 года вожу грузы по трассе и по зимникам. Начинал на бортовом, потом как-то ставил кунг на него, возил продукты по зимникам, потом переделал под седельный тягач, топливо возил старателям.

Колымская трасса действительно очень опасная — она летом пыльная, а зимой скользкая. Здесь есть и опасные повороты, и перевалы, и прижимы. Внизу обрыв, речка, с другой стороны — скалы и падать-то высоко. Со временем трассу пытаются сделать лучше, чинят дорожное полотно, срезают опасные повороты, расширяют перевалы, прижимы, но опасных мест ещё очень много осталось.

Я заставал температуру в минус 62. В таких условиях если нет подогрева топлива, то машине очень тяжко приходится. Даже арктическое топливо не помогает, оно рассчитано на температуры до 60 градусов, а если ниже, то оно всё равно густеет и машина глохнет. Но, в принципе, можно справиться. Например, засунуть фарную лампочку в бак. Вывести её, привязать к ней груз какой-то, чтобы она утонула в топливе и всё — она будет греть.

Зимой трасса лучше. Всё лето нас мучает пыль, в кабине жарко, вокруг комары, мошка. Камни в колёса лезут, резина греется, стреляет. Износ резины у нас идёт в три раза быстрее, чем на материке: бывает буквально сто километров проедешь, и сделаешь такую дыру, что колесо выкидывать можно. А зимой появляется «колымский асфальт». Осенью ещё снег укатывают, потом его грейдируют, все эти камни замерзают, остаются под снегом и ты едешь легко, как по накатанному.

С веночком ты на трассе не останешься, всё равно кто-то будет ехать и поможет. Но готовиться надо — должна быть одежда тёплая. И не какая-нибудь, а обязательно валенки — никакая современная обувь не спасёт в колымский мороз. Но и машину готовить надо, в первую очередь ты должен быть уверен в аккумуляторе и топливных фильтрах. Топливо ведь и так густоватое на морозе, а если фильтры плохие, то всё, они быстро забиваются и машина глохнет. Если же двигатель работает, то и проблем нет — можно хоть жить в машине, не замёрзнешь.

Помогать часто приходится, в мороз же не бросишь, всегда останавливаешься, помогаешь отремонтироваться. Однажды даже пришлось спасать человека от пожара. Камазист сломался, заснул. Печка не работала, он включил плитку газовую. Я еду, вижу языки пламени. А он, видимо, ворочался, и плитка упала, торпеда, естественно, мигом загорелась, она же пластмассовая. Повезло, что это минут за пять до меня случилось — я успел остановиться, разбудить водителя и снегом кабину закидать.

Меня самого бог миловал, за всё время я не попадал в какие-то опасные ситуации. Бывало, да, шлифовал на перевалах, но это нестрашно — зимой такое часто случается, когда ты поднимаешься на перевал. Вот ты тихонько идёшь, ползёшь, а в каком-то месте пробуксовываешь — шлифуешь лёд. У нас же как, внизу может быть минус 45, а на перевал поднимаешься — там минус 10. В мороз лёд нескользкий, по нему идёшь нормально, а при температуре в минус 10 дорога сразу становится влажной и скользкой. Приходится останавливаться, поддалбливать лёд, подсыпать чего-нибудь под колёса или надеть цепи.

Диких зверей на трассе много. Зимой лисы стоят, попрошайничают, летом медведи гуляют на пятках, на стоянках. Там баки мусорные стоят, да и мы подкармливаем. Вот остановился, например, чай попить, ищешь пятак, ручеёк, чтобы воды набрать. Смотришь, а он уже подошёл, ждёт. Медведь же умный, слышит гул машины, а потом, как он резко затихает. Подходит к кабине, ты ему сгущёнку или тушёнку кидаешь. Сгущёнку он, кстати, любит больше и различает её даже в закрытой банке, открывает когтем, как консервным ножом, и высасывает прям через дырочку.

Федор Филиппов, 33 года, водитель микроавтобуса из Якутска

Я по трассе езжу ещё с 90-х. Сначала с отцом, он у меня тоже водителем был, а потом я и сам за руль сел. Начинал с нуля, с УАЗика тентованного, а теперь у меня два японских микроавтобуса. Вожу людей из Якутска, в основном до Усть-Неры и до Оймякона, но бывают и туристы, которые просят довезти их прямо до Магадана.

В декабре 2015 вёз работников на золотодобывающий участок под Усть-Нерой и попал в минус 68. У меня тогда всё замёрзло: тормоза отказали, сцепление отказало, газ замёрз, машина могла только на бензине продолжать движение. Я был готов к температурам вроде минус 55 или 60, я уже привык к ним, но от минус 68 я был просто в шоке, машина еле ехала, ей было невозможно управлять.

Машины мы всегда утепляем: войлоком, брезентом, двойные стёкла ставим. Если не поставишь, то всё замёрзнет. Я, бывает, езжу по делам или на отдых куда-нибудь во Владивосток, в Читу, Улан-Удэ. Приезжаю туда и все спрашивают: «Что это у тебя, бронированная машина?». А у нас в Якутии без двойных стёкол ты просто никуда не доедешь. Бывает, встречаешь водителей, которые откуда-нибудь из Москвы едут в Магадан. Они едут неутеплённые, думают, что обойдётся. И действительно, может быть минус 20 градусов всего, но потом температура резко за 50 упадёт и всё, замерзают у них машины.

Вот они мучаются. В прошлом году подвозил таких, они сломались, вышли на улицу, а там минус 60. Лётчики, блин. Как будто не знали, куда едут. Чтобы не замёрзнуть, им машину пришлось свою сжечь за ночь. А что делать?

НОЧЬЮ НИКТО НЕ ЕЗДИТ ПО ТРАССЕ, ДАЛЬНОБОЙЩИКИ ВСЕ СПЯТ, ИМ ПОЛОЖЕНО,
У НИХ ТАХОГРАФЫ СТОЯТ, ДА И ВООБЩЕ ДОРОГА ТЯЖЁЛАЯ — ВСЕ НОРМАЛЬНЫЕ ЛЮДИ СПЯТ

Я всегда останавливаюсь, помогаю, спрашиваю, что и как, нужна ли помощь, запчасти. Меня этому ещё отец учил. Доброта тут всегда возвращается добротой — я тоже, бывает, ломаюсь, а люди мне помогают. Водители на колымской трассе поддерживают друг друга, никогда не проедут мимо, а вот здесь, вблизи Якутска, люди почти не останавливаются.

Но и условия на трассе тяжёлые, населённых пунктов нет, на десятки километров ни посёлка, ни заправки. До Хандыги, например, едешь, и каждые сто километров заправка какая-нибудь, а вот с Хандыги уже триста километров надо ехать до Кюбеме, там заправка и кафешка «Куба». Но и то, там нет населённого пункта: зимой бывает, что ничего не работает, то деска [дизельный генератор] у них сломается, то ещё что-нибудь. Тогда и вовсе до Усть-Неры приходится ехать.

За столько лет я уже ко многому привык, но дорога всё равно опасная. Дорога сталинская, на костях, лишнее скажешь, и сразу что-нибудь произойдёт. Знал людей, которые хвастались, мол, всё легко, доедем без проблем. А потом у них что-то ломалось или они и вовсе попадали в аварию. Я всегда беру с собой газовую плиту и держу баллоны в тепле, так в случае чего можно будет согреться или чайник вскипятить. И обязательно беру с собой спички и топор. У нас же не тундра, в конце концов, всегда можно выйти, нарубить дров, развести костёр.

Когда едешь с Якутска, проезжаешь много районов: Чурапчинский улус, Таттинский, Хандыгский, Оймяконский. На границе каждого улуса есть обелиск и я стараюсь там останавливаться, класть монетку или ещё чего-нибудь. Ещё есть священное место — шаманский ручей. Там вода никогда не замерзает, даже зимой при минус 60. Все водители останавливаются там набрать себе воды, бросают взамен монетку или что-нибудь из еды. Наудачу, мало ли что может произойти в дороге.