В 96 лет за рулем
12 ноября 2018
Правила жизни екатеринбургского водителя, который ни разу не попадал в аварии
— Мне не нравится, когда вот так удивляются: ох, 96 лет, и за рулем! — говорит Виктор Георгиевич. — Это обычное, повседневное дело. Вон, без ног машины водят, а у меня силы есть, реакция тоже, читаю до сих пор без очков.
Перед нашим приездом Виктор Георгиевич едва успел припарковать во дворе свою темно-вишневую «пятерочку». Только-только вернулся из поликлиники. Через полтора месяца, в начале января, ему исполнится 97 лет
— Чтобы не удивлялся никто, я, когда спрашивают, сколько лет, на десять сбавляю — 86. Как-то гаишник остановил, попросил документы, долго в руках вертел. Я не выдержал: «Лейтенант, что я нарушил?» А он: «Дед, тебе на диване надо лежать, а ты за баранкой еще». Я ему говорю: «Спасибо». На том и разъехались.
Даже не верится, что в детстве врачи ставили ему диагноз «порок сердца». Было осложнение после перенесенной свинки. В армию с пороком не должны были брать. В мирное время и не взяли бы, но едва Виктор закончил школу, началась Великая Отечественная война. И после школьного выпускного он сам с одноклассниками написал заявление с просьбой отправить на фронт.
Прошел всю войну, был связистом на передвижной радиостанции скоростного бомбардировщика. Виктор Георгиевич — бывший школьный учитель, по специальности историк, а после переквалификации — учитель труда. У него большая семья: дочь, двое внуков, трое правнуков. 60 лет водительского стажа (сначала мотоцикл, потом автомобиль). И ни одной аварии. Не сглазить бы, конечно, но Виктор Георгиевич ни в сглаз, ни в другую мистику не верит. В салоне его «пятерочки», с бардачка, на героя-фронтовика смотрят иконки. Прикрепил прежний хозяин «жигулей». Их Виктор Георгиевич снимать не стал, хотя и атеист (сам так говорит о себе). Верит 96-летний водитель в здравый смысл и в свое спокойствие: и на дороге, и в жизни
Иконки от прежнего хозяина машины Виктор Георгиевич снимать не стал, хотя, говорит, в Бога не верит
Первый транспорт Виктора Григорьевича — трофейный немецкий мотоцикл, которым его наградил командир после войны. Но как перевезти его из Берлина в Россию, солдат не знал, поэтому обменял на аккордеон. Потом, уже вернувшись домой, сдал на права и купил себе мотоцикл. Автомобильные права получил в 73-м году. За сорок пять лет Виктор Георгиевич сменил три машины. Первая была «жигули» — «копейка». Потом «Волга», с «Волги» снова пересел на «жигули», на которой ездит до сих пор
Виктор Георгиевич — фронтовик, на машине ездит в школы на праздники, рассказывает о том, как воевал
— Управлять «Волгой» несколько лет назад стало уже тяжело. «Пятерочка» — хорошая машина, — нахваливает он. — Я ее по мелочи только ремонтирую, серьезных поломок за все годы не было. И внук следит за ней. Вообще сейчас наши вазовские не хуже иномарок. Новую я бы только такую взял. Хотя «Рено» у дочери тоже нравится очень. На автомат пересаживаться не хочу. Привык я к механике.
— Резину на зимнюю уже поменяли?
— Да. В эту осень в первый раз «переобулся» в мастерской. А еще весной и себе, и дочери менял резину сам. Ее отговаривал ехать в шиномонтажку
Первый транспорт — трофейный мотоцикл
— Когда у вас следующий медосмотр?
— В следующем году, летом. Не пройду, так не пройду, хватит, поездил, и зять мне говорит так же... — говорит Виктор Георгиевич, но тут же признается: — Переживаю я, конечно. Очень хочу за руль. Зрение у меня хорошее, но слух уже не тот, хотя сигналы отлично слышу. Вообще, машина для меня — это движение, жизнь. В сад на ней езжу за Березовский, в магазины, в поликлинику, в школы, когда приглашают к праздникам рассказать о войне. Я люблю мыть ее сам. Люблю в гараже возиться, зимой от снега расчищать. Если колесо на трассе пробьет, без проблем сам поменяю. Это ерунда. На фронте еще этому научился. Дочь учил колеса менять. Это же нужное умение.
— Я только под папиным руководством могу, — говорит сидящая рядом дочь водителя Светлана
Виктор Георгиевич говорит, что любит свою «пятерочку»
— С какой средней скоростью едете по трассе и по городу?
— Со скоростью потока. Не отстаю и не обгоняю. С людьми считаться надо. В сад я езжу по трассе со скоростью 90 километров в час. Держусь правого края, чтобы не мешать. На рожон не лезу. Подрежут, обгонят — ну и ладно. Штрафы мне стали только в последние годы приходить, когда появилась фиксация. Недавно поехал в Березовский к брату, медленно тронулся со светофора, на красный еще. Дорога пустая была — ни машин, ни пешеходов — я и не спешил, медленно поворот сделал. Меня сфотографировали, пришло письмо.
— Ваш совет безаварийного вождения.
— Скорость не превышайте.
— С хамством встречаетесь? Может, кого-то раздражает осторожная езда?
— Однажды один подрезал, потом кинул огрызком от яблока в машину. Ну кинул и кинул. Один раз только такое было. На дорогах не нравится нахальство, раздражает. Но самый страшный грех водителя — сесть пьяным за руль
— Побольше бы таких, как вы, на дорогах...
— Какой человек на дороге, такой и в жизни. Сам я не пил, не курил никогда и даже не матерился. Это правда. С женой мы прожили с 1953 по 2008 год (жена Полина Алексеевна умерла от онкозаболевания), и ни разу наша дочка Светлана не слышала, чтобы мы ругались. Главный секрет счастья в семье — надо сдерживаться. Да, было всякое, раздражался — приду с работы, ужин не готов еще, где-то что-то не убрано, где-то не подшито. Но я понимал: ведь жена моя тоже столько же, сколько я, работает, у нее такая же нагрузка, так же устает. Мы вместе учителями работали в школе. Я подавлю раздражение и начинаю включаться в домашние дела. И на работе так же. В школе бывает всякое. Как-то захожу в класс, а ученики мне пол-литра водки на стол поставили. Ждут моей реакции. Я не стал орать, звать родителей, директора, выяснять. Спокойно им говорю: вы зря это сделали, ни вы, ни ваши дети никогда не увидят, что я пью вот это. Ученики эти мои до сих пор ко мне в гости приезжают. Не надо психовать ни в каких ситуациях. Ни на дороге, ни на работе, ни в семье
